Поскольку Египет готовился к реваншу, ему требовалась разведывательная информация об израильских вооруженных силах, особенно на Синайском полуострове. В Москве приняли решение проводить разведывательные полеты над территорией Израиля. Для этого сформировали отдельный авиационный отряд, который должен был летать на новых самолетах «МиГ-25». Самолет отличался способностью мгновенно набирать скорость и высоту.

Летчиков вместе с главкомом военно-воздушных сил маршалом авиации Павлом Степановичем Кутаховым вызвали к министру Гречко. Андрей Антонович приказал:

— Ближе чем на сорок километров к Тель-Авиву не подлетать! Обеспечить полную безопасность полетов. Представляете себе, что будет, если наш самолет собьет противник и летчик попадет в плен? Какой будет реакция в мире!

Маршал Гречко откровенно назвал Израиль противником, хотя два государства не находились в состоянии войны и в Москве всячески отрицали участие советских военных в боевых действиях на стороне Египта. В реальности советские военные рассматривали еврейское государство как врага.

Летчиков привезли в Египет в штатском, там одели в египетскую военную форму без знаков отличия. На самолеты нанесли опознавательные знаки военно-воздушных сил Египта.

Работать с египтянами было не просто. Дважды Герой Советского Союза Александр Николаевич Ефимов, маршал авиации, сменивший Кутахова на посту главнокомандующего ВВС, вспоминал, как летел на «Ил-14» вместе с начальником штаба египетской авиации Хосни Мубараком, будущим президентом страны. Египетские зенитчики обстреляли собственный самолет и попали по крылу. Причем зенитчиками руководили наши советники…

Труднее всего было изменить психологию египетских военных. Анализируя причины разгрома, специалисты отмечали недостаток хорошо подготовленных офицеров-генштабистов с широким кругозором и недостаточную подготовленность солдат.

Египетские солдаты оказались неспособными применить имевшееся в их распоряжении современное оружие. Во время войны они сидели в танках, рассчитывая на поддержку авиации, которая так и не появилась, потому что была уничтожена, и сами стали легкой добычей наступавших израильских войск.

Армия Насера располагала большим количеством зенитной артиллерии и крупнокалиберных зенитных пулеметов. Но боевые расчеты даже не открывали огня. При налетах израильской авиации они разбегались.

Офицеры психологически не были готовы к современному бою. Они отправляли начальству совершенно фантастические донесения о своих успехах, а сами бежали, бросая своих подчиненных на произвол судьбы. Выявилось глубокое недоверие офицеров друг к другу, отсутствие боевого товарищества. В результате на поле боя арабский солдат ощущал себя не частью воинского коллектива, а всеми брошенным одиночкой. Каждый думал только о том, как спастись, и воинская часть теряла боеспособность.

Когда израильтяне допрашивали попавших в плен офицеров и просили взводных командиров назвать своих подчиненных, те гордо отвечали, что им достаточно знать имена командиров отделений, а запоминать, как зовут простых солдат, они считали ниже своего достоинства. Израильтяне были поражены, увидев, какое отчуждение существует между египетскими командирами. Каждый обвинял другого, что тот не выполнил своего долга, как будто сам не бежал с поля боя…

Еще одним важным фактором, предопределившим поражение арабских армией, была привычка врать. На Синайском полуострове египетские части попадали в плен, поверив ложным сообщениям об успехах собственной армии.

В первый день войны, когда египетская авиации уже перестала существовать, главнокомандующий маршал Амер гордо сообщил иорданскому королю, что три четверти израильских самолетов сбиты, египетские летчики бомбят территорию Израиля, а наземные части перешли в наступление.

Король Хусейн, возмущенно рассказывавший о том, как маршал Амер врал ему в лицо, сам умудрился рассказывать абсолютно фантастические истории об успехах своей авиации в воздушных боях с израильтянами и при бомбардировках израильских военных объектов. А ведь король-то знал, что все двадцать восемь боевых самолетов иорданской авиации были уничтожены прямо на аэродромах. Они и взлететь не успели…

В начале января шестьдесят восьмого года в Каир ездила делегация во главе с членом политбюро, первым заместителем главы правительства Кириллом Трофимовичем Мазуровым.

Входивший в делегацию Владимир Семенов записал в дневнике свои впечатления:

«Войска окопались у Суэцкого канала, зарылись в землю. Наши советники стараются восстановить боевой дух в армии. Внести в нее элемент современной организации…

Насер поседел в висках, стал более нервным, видно, много ему стоила эта передряга. Он ориентируется твердо на нас, понимает, что на запад мосты сожжены. Его соратники вяжутся больше к нему. Министр иностранных дел Риад произвел впечатление наиболее растерянного деятеля. Он, конечно, не дипломат и не военный. Просто беда…»

В конце марта в Каир прибыли Громыко и Гречко. Министр обороны рад был оказаться в Египте, потому что здесь жила его дочь — зять работал в советском посольстве. После визита двух министров Москва обещала прислать еще сто боевых самолетов и каждый год оснащать оружием целую дивизию.

В Александрии и Порт-Саиде встали на якорь боевые корабли 5-й Средиземноморской оперативной эскадры. Советские корабли превратились в обычную деталь пейзажа египетских и сирийских портов.

Советский посол в Каире Сергей Александрович Виноградов доказывал, что без переброски в Египет советских войск не обойтись. Генерал Малашенко ответил послу, что это авантюра: «У египтян и вообще у арабов войск больше чем достаточно. Они имеют двойное превосходство в силах над Израилем, но не желают воевать. Хотят, чтобы мы за них воевали и освободили Синай.

ПОСЛЕВОЕННАЯ ДИПЛОМАТИЯ

После шестидневной войны по требованию Советского Союза была созвана чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН для обсуждения ближневосточной ситуации. Во главе советской делегации в Нью-Йорк полетел Алексей Косыгин.

Ему надо было организовать встречу с президентом Джонсоном. Косыгин не хотел ехать в Вашингтон, а Джонсон — в Нью-Йорк. По карте вычислили городок, находившийся ровно на полпути между Вашингтоном и Нью-Йорком. Это оказался город Глассборо, где не было ничего, кроме стекольного завода. Встреча проходила в доме директора местного колледжа.

Разговор о Ближнем Востоке оказался бесплодным.

Соединенные Штаты, которые до шестидневной войны пытались поддерживать дружеские отношения и с арабскими государствами, и с Израилем, во время войны безоговорочно поддержали еврейское государство. А после войны американцы согласились с тем, что Израиль может отказаться от территориальных приобретений только в процессе общего урегулирования и установления мира с арабскими странами. Советский Союз, следуя позиции арабских стран, требовал прежде всего ухода Израиля со всех территорий, занятых в ходе войны.

Союз с Израилем стал для Соединенных Штатов стратегическим выбором. На него не повлияло даже такое трагическое событие, как попытка израильских летчиков и моряков потопить американский разведывательный корабль «Либерти».

Эта история произошла в разгар шестидневной войны.

Восьмого июня шестьдесят седьмого года израильская разведка засекла корабль, приближавшийся со стороны египетского берега. Данные фоторазведки свидетельствали, что это американский корабль. Но посольство Соединенных Штатов зачем-то отвергло такое предположение. Израильтяне получили возможность сказать, будто они исходили из того, что это арабы пытаются выдать свой корабль за американский.

В два часа дня пара израильских истребителей обстреляла корабль из пулеметов и выпустили по нему серию ракет. Но корабль продолжал движение в прежнем направлении. Еще один самолет сбросил канистру с напалмом. Три израильских катера провели ракетную атаку. Один из израильских моряков выловил спасательный круг с надписью: «Либерти — военно-морской флот США». Атаки немедленно прекратились.